Николай Воронков - Порыв ветра [СИ]

Но как только я попросила обед, ко мне заявился очень неприятный мужик. Внешне — сама респектабельность, вежливый до приторности, но от него прямо разило чернотой. Усевшись на стул рядом с кроватью, долго рассматривал меня. Не дождавшись моей реакции, начал разговор первым.

— Как ваше здоровье, Наташа?

Я даже не повернула голову.

— За последние дни вы стали знаменитостью — я по прежнему молчала — Ваше выступление произвело фурор своей необычностью. А когда через пару дней выяснилось, что действительно, во время передачи трое молодых людей неожиданно покончили с собой, сбросившись с крыш, это произвело на информированных людей эффект разорвавшейся бомбы. А уж когда об этом пронюхала пресса, телефоны на телевидении чуть не разорвались от звонков. Причастность этих ребят установить и доказать уже не удастся, да это и не важно. Даже предсказать подобное с точностью до десяти минут статистически невозможно. Как бы ни сложилась дальнейшая борьба экстрасенсов, вы теперь обеспечены работой пожизненно.

— Я больше никогда не буду этим заниматься — еле прошептала я.

— Никогда не говорите никогда — хмыкнул мужчина — Разумеется, надо произвести серьёзные исследования, определить пределы ваших способностей. Но зарывать в землю такой талант просто преступно.

Я отвернулась от него, но мужчину это не смутило.

— Разумеется, решение принимать вам, но когда будете принимать решение, учтите и следующие обстоятельства. Родители погибших ребят подали на вас заявления в прокуратуру. Доказать вашу вину в принципе невозможно, да и ни один прокурор пальцем не пошевельнёт, чтобы это сделать. Но поддержка влиятельных людей вам не помешает, ведь в дальнейшем могут начаться проблемы с гораздо более серьёзными людьми.

Он ещё что-то бубнил, но я не слушала. Только когда он смолк, повторила.

— Я больше никогда не буду этим заниматься

— Да что ж вы заладили. Если уж на то пошло, можно применить и другие меры убеждения. Призыв на воинскую службу, воздействие на родственников, лечение от психических расстройств в наших специализированных клиниках — он нехорошо улыбнулся — В вашем нынешнем состоянии — туда прямая дорога.

Я вгляделась в эту надоедливую муху.

— У вас не найдётся бумаги и ручки?

Мужчина замер на мгновение, затем достал из своей папочки листок бумаги и протянул мне. Я немного подумала, потом написала на листочке шесть фамилий и вернула листок. Мужчина пробежал глазами список, пару раз в глазах промелькнуло удивление, но он взял себя в руки.

— Что это?

— Это? Цепочка, по которой приказ о моём привлечении шёл к вам. Передайте им и запомните сами — если от меня не отстанут, я всех вас убью.

Майор попытался улыбнуться.

— Вы же сказали, что никогда не будете этим заниматься.

— Для вас я сделаю исключение.

Майор улыбнулся уже с угрозой.

— Спасибо за предупреждение. Значит убирать вас надо быстро и через прерванную цепочку.

Я устало откинулась на стенку.

— Я уже умерла четыре раза, а вы тут болтаете всякие глупости. Уходите.

Мужчина ушёл, но ощущение чего-то гадкого осталось. Я буквально чувствовала это всем телом. Покопалась в чужих воспоминаниях и даже вздрогнула. А ведь он говорил совершенно искренне! Он действительно считает, что меня в обязательном порядке надо «привлечь к работе». И даже несколько целей, с которыми необходимо «решит вопрос», наготове. Да у него у самого с десяток трупов под кроватью! И ни об одном он не сожалеет. На краткий миг я даже позавидовала ему. Вернее его спокойствию. А вот моё испарилось без следа. И вера в то, что я поступила правильно, исчезла. Успокоила, если это можно назвать успокоением, одну мать и сделала несчастными ещё трёх. Тому, что парни виноваты, доказательств, кроме моих слов нет. Также, как и моей вины. Но им хватит одного подозрения. И я сама теперь не смогу смотреть им в глаза. Никогда.

И что, теперь это станет моим ежедневным наказанием? Осталось только засомневаться в том, что я всё правильно поняла, и сумасшедший дом мне обеспечен. И после этого предлагать мне работу на органы? Чтобы я каждый раз переживала смерть жертвы, а потом и убивала виновного в ней? Идиот. Лучше я больше никогда ничего не увижу. Но это будет трудно, если вообще возможно. Я ведь «просмотрела» майора, его воспоминания, и всю цепочку начальников даже не задумываясь. Просто захотела и увидела. И теперь такое будет с любым человеком, который встретится мне на пути? По любому поводу? Ведь это будет… ужас. Ужас всезнания, потери веры в людей.

И ведь он прав, говоря, что я обеспечена работой на всю жизнь. Сколько непонятных смертей, сколько безутешных родственников. Многие захотят узнать правду, а при возможности и отомстить. И мне придётся снова и снова умирать. А если я не удержусь, то и убивать. И снова умирать. И так всю жизнь.

Решение пришло внезапно. Как была, в халатике и тапочках, выскользнула в коридор и отправилась к лифту. На верхнем этаже на меня не обратили внимания — мало ли по каким делам шляются больные. И выход на крышу, как по заказу, оказался открытым. Торопясь, чтобы меня не остановили, вскочила на бордюр крыши, и… решимость оставила меня. Как бы ни было плохо, человек не хочет умирать. Я пыталась качнуться вперёд, и тут же в страхе отпрянула. Пыталась спустится на крышу, и тут же ярко всплывали ужасы, которые меня ожидают, и я снова пыталась шагнуть вперёд. После нескольких минут таких мучений я взмолилась, обращаясь непонятно к кому.

— Ну хоть кто-нибудь, кто лучше, умнее меня, помогите! Я не хочу жить и не хочу умирать. Помогите мне сделать выбор!

Я замерла, в надежде переложить решение на чужие плечи. И тут неожиданно резкий порыв ветра решил мою судьбу…

Краткий миг полёта, и я плашмя, спиной брякнулась на крышу. Дыхание перехватило от боли. Несколько минут я пыталась что-то увидеть, но мешало радужное марево перед глазами. С трудом повернувшись на бок, скрючилась, пытаясь отключиться от боли. Видимо, голова был разбита, потому что по щеке текло что-то тёплоё.

И только чуть позже, когда боль немного отпустила, до меня дошло, что я жива, и мою судьбу решили. Как и почему — никто не скажет. Но жить то мне! То, чего я боялась, от чего хотела избавиться, теперь мой крест на всю жизнь. И оборвать её теперь я уже не имею права, раз сама попросила о чужом решении. От ужаса, что теперь всё будет только хуже, я свернулась в комочек и заскулила, как перепуганный щенок…

Так меня и нашли. Набежали какие-то люди, что-то громко говорили. Потом подняли на руки и отнесли обратно в палату. Снова уколы, снова беспамятство.